Евсевий Кесарийский и становление раннесредневекового историзма. Введение Глава 1. Историческое время и пространство в представлении евсевия кесарийского. Время и история. Античные и библейские истоки. Евсевий кесарийский и система временных представлений на рубеже III IV веков. Формирование новой концепции. Этно географическое пространство у евсевия кесарийского. Глава 2. Концепция исторической причинности евсевия кесарийского. Судьба, рок, случай в исторической концепции евсевия. Бог, Промысл, провидение. Дьявол, демоны. Место человека в истории. Глава 3. Историографический метод евсевия. Техника исследования. Критический метод евсевия. Теоретические установки и принципы историописания. Проблема объективности. Проблема авторского самосознания. Заключение. Введение. Проблема становления раннесредневекового историзма занимает особое место в исторической науке. Сама постановка проблемы связана со многими сложностями. Каноны Евсевия воспроизводились во. Подготовивший первые издания этой книги выдающийся немецкий библеист Эберхард Нестле указал также. ЧЕТЫРЕ КНИГИ ЕВСЕВИЯ ПАМФИЛА, ЕПИСКОПА КЕСАРИИ ПАЛЕСТИНСКОЙ О ЖИЗНИ БЛАЖЕННОГО ВАСИЛЕВСА КОНСТАНТИНА. Книга первая. 1989а,б,в,г,д Рот, 1989 Казовский, 1991, 2003 Кауфман, 1996 Корн, 1997. Нусах Сфарад Врата молитвы. Книга сопровождала всю их жизнь. Евсевий Кесарийский и становление раннесредневекового историзма. Примыкает к нему знаменитый панегирик Жизнь Константина, а так же. Святые горы как тема христианской иеротопии и. Евсевий кесарийский и система временных представлений на рубеже IIIIV веков. Крумбахер, книга которого до недавнего времени была единственным. Византийская историческая проза М, 1996 С 146. Евсевий Памфил Жизнь блаженного императора Константина Издание 2е М. Религия, ИСТОРИЯ и ОБЩЕСТВО, ЕВСЕВИЙ КЕСАРИЙСКИЙ. Универсальная научнопопулярная онлайнэнциклопедия. Принимал участие в сборе и систематизации книг Оригена и других раннехристианских. М., 1993 Евсевий Кесарийский. Похвала Константину. Игру Farm For Your Life Через Торрент На Русском. Жизнь Константина. Ется послание, адресованное Констанции, сестре Константина Великого. Так, например, патриарх Тарасий на. Четыре книги Евсевия Памфила, епископа Кесарии Палестинской о жизни блаженного василевса Константина. В отечественной науке историзм часто понимается как принцип познания вещей и явлений в их становлении и развитии, в органической связи с порождающими их условиями, составляющий неотъемлемую сторону диалектического метода1. Исследователи зачастую связывают его рождение с эпохой Возрождения или Нового времени. Не вдаваясь в дискуссии о времени возникновения историзма в таком понимании, отметим, что каждой эпохе было присуще собственное понимание исторического процесса, представление о связи событий и причинах, их порождающих. Применительно к указанной эпохе, на наш взгляд, вполне оправдано использование термина историзм именно в этом, более широком, смысле как совокупность представлений о ходе и закономерностях исторического процесса, складывающихся в период раннего средневековья. Без понимания этого огромного культурно исторического пласта зачастую невозможно понять суть, внутренний смысл многих событий, мотивы поведения людей в той или иной ситуации, способы объяснения происходящих событий, понятные людям той эпохи Так или иначе, писать историю во все времена означало поместить события в контекст значений, соотнести их как часть с целым. Исторические сочинения это не просто более или менее полная запись событий, не просто констатация фактов. Это в не меньшей степени отражение того, как человек того времени видел мир, историю, себя, наконец, какими категориями он мыслил, как объяснял смысл происходящего, что считал важным, а что второстепенным. Очень показательно, что при описании одних и тех же периодов истории разные авторы описывают различные факты, оценки и объяснения происходящего существенным образом различаются При этом далеко не все в этих оценках можно объяснить социально политическими или классовыми пристрастиями авторов Вне связи с историческим сознанием нельзя объяснить, почему видение истории от одной эпохи к другой столь различно. Для Тита Ливия история эпос римских доблестей, для Тацита драма ужасов, для Оттона Фрезингейского преддверие конца мира. Почему в одну эпоху история учит философии посредством примеров, в другую она способ славить Творца, в третью школа политической мудрости, в глазах четвертых воплощенная глупость человеческая Очевидно, что каждая культурно историческая эпоха в соответствии с собственным опытом способна извлечь из небытия только определенный ряд исторических фактов, которых до нее в писаной истории не было. Для того, чтобы определенный класс событий получил доступ в нее, т е. Ученые достаточно уверенно говорят об особом типе античного мировосприятия, о специфике древних ближневосточных представлений, о феномене средневековой культуры в ее классический период Но в поле зрения исследователей обычно не попадает переходная эпоха медленное вычленение христианского мира из античного и постепенное его становление. Между тем мировосприятие людей, живших на рубеже античной и средневековой эпох, не определялось в полной мере ни категориями предшествующей эпохи, ни представлениями классического средневековья, хотя и сочетало в себе элементы и тех, и других. Именно этот переходный тип представляет наибольший интерес, поскольку показывает, каким образом осуществляется эта грандиозная трансформация всей системы мировосприятия на рубеже двух эпох. Византийское историописание изучалось эллинистами лишь как своего рода христианизированное продолжение традиций античной историографии. Такой взгляд в принципе не изменился и до конца прошлого столетия Карл. Крумбахер, книга которого до недавнего времени была единственным фундаментальным сводом знаний о византийских письменных памятниках, ориентировался прежде всего на античные культурно исторические ценности в оценке византийской литературы Близость античным формам определяла в его глазах значимость творений византийцев Основные критерии находились не в самой византийской действительности, а в античном прошлом, и подобно тому как основной литературной заслугой средневековым грекам вменялось филологическое комментирование древних, вся византийская культура и литература представала как бы ученическим комментарием к шедеврам древности, не будучи связанной ни со своим временем, ни с движением вперед. В современной византинистике эта проблема не утратила своей остроты. Достаточно распространенным в современной науке является мнение об античном содержании византийской цивилизации. Такая ситуация во многом не случайна. Средневековая культура греков сама обращалась к античному наследию как к эталону, классическому образцу. В связи с этим в науке разработана концепция подражания, мимесиса, как важного фактора византийского миросозерцания. Известное высказывание Феодора Метохита Все уже сказано и ничего не осталось потомкам подкрепляет, казалось бы, укоренившееся утверждение об отсутствии в византийском историописании какой бы то ни было новой техники, нового критического метода и, главное, принципиально нового восприятия мира, по сравнению с античностью. Однако, как показывают исследования византинистов, за внешним сходством указанных характеристик в античной и византийской традициях скрываются два разных типа мировосприятия, различия между которыми обнаруживаются не только в некоторых нюансах и оттенках, но и в самой картине мира, системе ценностей, понимании базовых категорий человеческого мышления. Шевченко подчеркнул непродуктивность обоих подходов, поскольку ни то, ни другое направление не позволяет объективно оценить реальный вклад Византии и разрешить данную проблему. Он подчеркнул, что оба подхода скорее выражают отношение современных исследователей к византийскому наследию, чем представления самих византийцев. Поэтому перед современным исследователем историком встает необходимая задача изучение собственного взгляда византийцев, их системы ценностей, их собственного понимания оригинальности своих трудов и своего места в мире. Учитывая все эти аспекты, мы вполне осознаем сложность и дискуссионность поставленной проблемы Возникновение в начале IV века в греческой ранневизантийской традиции особого жанра церковной истории представляет собой уникальное явление, которое пока мало исследовано. Несмотря на обилие работ, посвященных проблеме перехода от античности к средневековью. Ни становление раннесредневекового историзма, ни колоссальные ментальные сдвиги наукой пока еще не осмыслены. По справедливому замечанию В. М. Тюленева, августиновский Град Божий затмил собой не только всю предшествовавшую историко философскую мысль христианства, но и интеллектуальные достижения ближайших преемников великого Отца церкви. Лишь недавно была предпринята попытка рассмотреть возникновение и развитие христианского историзма на примере сочинения Лактанция О смертях преследователей, которое рассматривается как первый образец нового для христианской литературы латинского Запада жанра исторической прозы.